Ятнов Михаил
ОН НИКОГДА НЕ УЙДЕТ ИЗ САМБО
САМБО. Борьба по-русски №2, 2002
Электронная редакция: www.sambo.spb.ru

Рассказать что-то новое о Давиде Рудмане невероятно сложно. Потому что его знают все, кто мало-мальски знаком с самбо, или хотя бы слышал об этом виде спорта. И знают при этом хорошо. Великий самбист, многократный чемпион СССР, первый чемпион мира. Выдающийся педагог, заслуженный тренер СССР, основатель знаменитого клуба «Самбо-70», лично воспитавший чемпионов мира Астахова, Сидорова, Балачинского и давший путевку в жизнь десяткам других. Даровитый писатель, автор многих книг о самбо, человек, заражавший любовью к самбо детей и учивший их делать первые шаги в этом сложном единоборстве. Вечный генератор идей, всегда чуть-чуть опережавший свое время. Самбо было живым все эти годы, потому что дышало. Дышало лёгкими Рудмана.

Талантливый человек, он нашел себя и в другой жизни. Сейчас Давид Львович — гражданин США, живет в Нью-Йорке и преуспевает. Он по-заграничному респектабелен и подтянут. Но, главное, он по-прежнему в самбо. Мы не хотели открыть Вам нового Рудмана. Мы просто не упустили возможности пообщаться с легендой. В родной Самаре на чемпионате России по самбо Давид Рудман оказался после долгого перерыва.

— Какую идею Вы вкладывали в создание клуба «Самбо-70»?

— Идея клуба, по-моему, очевидна, она кроется в самом определении. Клуб — это место встречи. Самбо — тот вид спорта, который мы любили и которым занимались, а 70 — это год основания. Вот, собственно, и всё.

— Но в те годы были «Динамо», «Спартак», «Буревестник», другие не менее знаменитые общества, при которых существовали секции самбо...

— «Спартаком» назвать свой клуб я, сразу могу сказать, не мог. Поскольку никакого отношения к этому обществу не имел. А вот «Динамо» мог вполне. Но тогда «Динамо» по всей стране было тысячи, в каждом городе было свое «Динамо». Поэтому «Самбо-70» показалось мне очень хорошим названием. Потом уже по моим следам пошли другие клубы, которые стали называться «Самбо-75», «Самбо-81», «Красноярские самбисты», «Молодогвардейские самбисты» и так далее. До начала перестройки было порядка 500 таких клубов. А идея у всех была простой — встречаться, тренироваться, дружить.

— Разговаривая со многими самбистами, нередко приходится слышать восторженное: «Когда-то я боролся с самим Рудманом!». Особенно все любят вспоминать счет личных встреч с Вами. А Вам кто из соперников запомнился больше всего, какие поединки были самыми яркими?

— Ну, конечно, я помню все поединки, в которых проиграл. Все те, что выиграл, нет. Вот только сейчас встретил двух людей, которым проигрывал в свое время ещё в Куйбышеве.

— Кто же это, если не секрет?

— Зайцев, был такой борец, сейчас, правда, его мало кто знает. Я — ещё совсем мальчишка, лет шестнадцати, а он — перворазрядник, на десять лет меня старше. В те годы перворазрядник — это было серьезное звание. Так вот, боролся я с ним, помню, отца даже специально позвал, чтобы он на меня посмотрел. И на глазах у него проиграл. Переживал страшно, а отец вдруг и говорит: «А мне понравилось, ты хорошо боролся, за тебя болели ребята».

Второй же был Юра Гусев, сильный борец, чемпион Союза по юношам. Он тренировался в «Металлурге», а я в «Динамо». Я как раз тогда второй раз выиграл чемпионат Союза и приехал в Куйбышев выступать за «Динамо» в командном первенстве города против «Металлурга», стенка на стенку. Бои были жуткие, и, надо же, я тогда ему проиграл. Общий счет встреч с Гусевым у нас, по-моему, 8:2 в мою пользу, но то поражение запомнилось надолго, потому что подвел команду. Сейчас мы встретились с ним, обнялись. Он, кстати, известный врач-гинеколог.

— А как Вы впервые познакомились с самбо?

— Отец мой работал в Куйбышевском строительном техникуме, где Николай Подгорнов организовал секцию самбо. И я долго просил отца записать меня туда. Отец пошел, поговорил, но Подгорнов сказал: «рано», так как мне было всего лишь 14 лет. Прошло ещё года два, в течение которых я постоянно нудил «ну когда же, когда?», пока, наконец, Подгорнов меня не принял. На первой тренировке я был самым маленьким из всех сорока человек. На вторую тренировку я привел своего одноклассника Олега. Подгорнов посмотрел на него и говорит: «Мы детей не берем». На что я резонно возразил: «С кем же мне тогда тренироваться, вокруг одни мужики?» Он смирился, но сказал, чтобы больше никого не приводил. Так я потихоньку начал заниматься. Помню, как-то идем с тренировки и встречаем одного бывалого третьеразрядника, который небрежно так бросил: «Много вас тут развелось желающих заниматься самбо. Все равно ведь все уйдете». Ну уж нет, думаю, никуда я не уйду.

— А почему Вы взялись писать про самбо?

— Писать про самбо я начал потому, что любил выдумывать всякие новые болевые приемы. У меня даже кличка была «профессор»: когда я приезжал на соревнования, все начинали меня спрашивать, как ты это делаешь, а как-то, требовали показать. А потом и вовсе полушутя-полусерьезно стали уговаривать: «Ты бы лучше книжку написал!» Пришел я тогда в издательство «Физкультура и спорт» и говорю, что, мол, хочу написать книгу про болевые приемы в самбо. А редактор и спрашивает: «А в самбо есть ещё какие-то приемы?» «Конечно, отвечаю — броски, например. — А кто про них тогда писать будет? — Ну, не знаю. Тот, кто лучше в бросках разбирается. —Так это, что ж получается, один будет писать про технику борьбы сидя, один про технику борьбы лежа. Нет, так дело не пойдет, если писать, то уж про все сразу». Я тогда обиделся и ушел.

— И что дальше?

— Писал статьи в газетах, заметки. Потом предложили опубликовать в том же издательстве «Физкультура и спорт» в серии «Азбука спорта» нечто вроде пособия по самбо для детей. Выяснилось, что в этой серии статьи писали люди очень серьезные: Чайковская — о фигурном катании, Тарасов — о хоккее. Я хоть и был тогда уже пятикратным чемпионом Союза, но поначалу испугался. Тем не менее, решил всё же попробовать. Написал оглавление, первую главу и принес в издательство. В издательстве почитали и говорят: «Пишите дальше!» (улыбается). Я и написал всю книгу. Потом отдал своему товарищу Александру Шуйскому, журналисту «Комсомолки», чтобы он внес правки. Он править ничего не стал, а сразу написал: «В печать». Я, довольный, тут же потащил книгу в издательство, недельки через две получаю рукопись обратно... Батюшки, да она вся перечеркана, сплошь. Я сразу к Шумскому: «Саня, что делать-то?» А он мне спокойно так: «Да ты просто возьми резинку и сотри все редакторские правки». Так я и сделал и снова принес книгу в издательство. Редактор посмотрел-посмотрел и уверенно заявил: «Совсем другое дело, теперь книгу можно читать».

— Какова была судьба той Вашей книги?

— Не буду скромничать, она была довольно популярной и даже получила в «Физкультуре и спорте» первое место по итогам года. Правда, уж не знаю, кто давал такую оценку. Теперь уже само издательство обратилось ко мне с просьбой написать что-нибудь ещё. Я, естественно, вспомнил про болевые приемы в самбо. В итоге, с подачи тогдашнего редактора, по-моему, Гаврилина, очень хорошего человека, фронтовика, родилось сразу две книжки: «Техника борьбы лежа в нападении», где были описаны около 500 приемов и «Техника борьбы лежа в защите», тоже 500 приемов.

Потом вместе с талантливым художником Толей Финогеновым я взялся за переиздание той детской книжки о самбо. Получилось необычно. Он от начала до конца сделал макет, а я уже вставлял в этот готовый макет текст. Ещё стихи для книжки сочинили. Помню, в машине придумал: «Всю книжку быстро пролистав, задумалась сороконожка, какой ногой ей проводить переднюю подножку». И далее в таком же духе. Классная получилась книжка. Внизу, по так называемому «подвалу», мы поместили «невыдуманные истории о самбо» из жизни органов милиции времен Великой Отечественной войны. Когда редакторы увидели, то воскликнули: «Так это не переиздание, это целая новая книга. Но заплатить Вам за неё мы не можем». «Да я об этом и не думаю»,— отвечаю. Короче, вышла она уже как новая книга.

— Вы рассказали, что любили выдумывать новые приемы. А что нужно, чтобы родился новый прием? Вдохновение приходит как у поэтов и музыкантов, или как-то иначе?

— Я всегда всё показывал, причем всем, даже противникам. Мне друзья говорят: «Зачем ты им показываешь, они ведь воспользуются». «А я новый придумаю», — отвечаю. Схема такая: показываю прием, он становится известным, следовательно, надо выдумывать новый. Мне было всегда интересно придумывать.

— Ну, а как всё же это происходило? На тренировке, или Вы так прямо садились и говорили себе: «Сейчас я возьму и придумаю новый прием»?

— И так, и так. Вот, допустим, еду я с соревнования и думаю, какие они, принципы приемов? Вот, взять, например, рычаг локтя, рычаг бедра, перегибание икроножной мышцы — всё это известно. А почему нельзя сделать то же на руку? Я придумал ущемление бицепса — целое новое направление. Другой пример: все делали просто узел, а обратный узел встречался редко. Я решил, почему бы нет, и стал применять обратный узел. А если честно, процесс творчества с трудом поддается осмыслению. Это какое-то внутреннее желание. Приемы могли появляться, где угодно. Но особенно часто во время вождения машины. За рулем есть время подумать.

— Владея двумя-тремя приёмами, можно достичь высоких результатов?

— Можно, и одним выигрывать. Но почему я шел на разные приемы? У меня тоже был определенный арсенал, но это не значит, что это были мои коронные приемы. Самые трудные свои схватки я выигрывал «мельницей», про которую никто не мог сказать, что Рудман хорошо её умеет делать. На чемпионате мира по дзюдо в Мексике, когда я «умирал» в этом высокогорье и у меня буквально ничего не получалось, в поединке за выход в тройку я вдруг сделал южнокорейцу «мельницу». «Вазари» и победа.

— Почему Вы уехали в 1994 году в США?

— Там интересно. Очень интересная страна. В Америке у меня поначалу был просто бизнес. Сам жил в Москве, а три фирмы были в Штатах, в Нью-Йорке. Потом я прикинул и решил, что проще жить в Нью-Йорке и иметь фирму в Москве. Так что, если хотите, я переехал в США, чтобы было удобнее. Но все связи в России у меня остались.

— С самбо Вы в Нью-Йорке как-то связаны?

— Связан только прошлым (так было в 2002 году, в 2005 году ситуация несколько иная — прим. www.sambo.spb.ru). За былые заслуги меня даже избрали вице-президентом Американской Федерации самбо. Но самбо в Америке развивается, и как все иностранное в последнее время постепенно обретает популярность. Особенно после того, как Олег Тактаров выиграл там бои без правил, при этом поднимая табличку с надписью «самбо». Мне частенько звонят американцы, спрашивают о самбо. В Америке есть даже две конкурирующие между собой Федерации самбо.

— В каком состоянии сейчас Ваше «Самбо-70»? Вы следите за родным клубом?

—«Самбо-70» сейчас самая крутая школа в мире. Недавно сам президент Путин к нам приезжал. Мы сильны прежде всего системой: от детских школ до чемпионов мира. У нас воспитываются не только дети, но и тренеры. Сначала растим спортсмена, затем, если ему нравится, мы уже будем готовить его как тренера. Работает своего рода конвейер. А в свой клуб я каждый год приезжаю на день рождения, 28 сентября. Это же мое детство и мои дети. 80% там — мои воспитанники, а ещё 20% — те, кто заразились, прикипели.

— С тех пор, как Вы сами начинали заниматься, потом организовали эту школу, самбо сильно изменилось?

— Какого-то кардинального изменения я не вижу. Но когда я начинал, самбо было немножечко другим. Во-первых, время схватки у нас было больше, 10 минут. Потом борьба всегда шла на одном ковре. Чтобы все болели за одного, а не на трех коврах, как сейчас. Мне это откровенно не нравится. Женщины опять же в самбо появились. А с точки зрения техники — остались те же приемы. У человека ведь по-прежнему две руки, две ноги.

— На Ваш взгляд, женщина в самбо — это хорошо?

— Я по-особому к этому отношусь, так как считаю, что самбо больше нужно как раз женщинам, нежели мужчинам. Это одна мысль. Но есть ведь ещё и противоположная: не женское это дело — бороться. Поэтому сложно сказать.

— Все говорят про глубокую философичность самбо. В чем она конкретна заключается?

— Здесь всегда нужно помнить: какой бы ты сильный ни был, всё равно найдется человек сильнее тебя. Никогда не думай, что ты сильнее всех. Проверить это можно только на ковре. Только борцы это понимают и чувствуют. Как только ты начинаешь думать, что ты сильнее всех, тебя тут же ставят на место.

— Давид Львович, этот номер нашего журнала приурочен к турниру «Победа». Как Вы думаете, это особенное соревнование?

— В свое время президент Путин приглашал нас на беседу по поводу этого турнира. Это была своеобразная дань уважения — ведь подобный турнир, тогда он назывался «На призы „Пионерской правды“», именно мы начали проводить в начале 1980-х годов. Теперь традицию встречаться командами «стенка на стенку» возродили, правда, уже с некой политической подоплекой, но ничего плохого в этом нет. Могу сказать абсолютно точно, что все дети, которые боролись на этом турнире «Пионерской правды», все до одного его помнят. Потому что, когда ты борешься один — ты помнишь это сам, а когда ты борешься в команде, то твое выступление помнит вся команда. Ведь из-за тебя могут и выиграть, и проиграть. Ажиотаж всегда стоял жуткий. Здорово, что эти соревнования возродились.