Кстати, познакомился президент с кумиром всего полтора года назад. Оба были приглашены в качестве почетных гостей на турнир по самбо. И хотя сидели на разных трибунах, когда Путин увидел Давида Львовича среди гостей, то, нарушив протокол, немедленно пригласил к себе в ложу. О чем они там говорили — Рудман не рассказывает. Только — то ли в шутку, то ли всерьез — замечает: «Это закономерно, что Президентом России стал мастер спорта по самбо».

Вообще–то сейчас Давид Львович живет в Америке, в Нью–Йорке. Но мы встретились в Москве. В знаменитой школе «Самбо–70», созданной тридцать с гаком лет назад самим Рудманом.

— Давид Львович, вы сильный человек. Испытали за свои 60 немало. А был момент, когда чувствовали себя беззащитным?

— Да, 11 сентября 2001 года, когда рушились башни–близнецы ВТЦ... Очень сложно передать это словами. Тем более я живу в десяти минутах от ВТЦ. И вот утром, после ежедневной пробежки по берегу Атлантического океана, включил телевизор и... Несколько минут в голове крутились слова диктора. Я не верил своим ушам. Не верил своим глазам, когда показывали развалины. И только потом вспомнил, что мой сын, тоже живущий в Нью–Йорке, как раз в это время едет на работу через манхэттенские туннели. Я судорожно стал названивать ему на мобильный. Что я тогда испытал? Шок — слабо сказано! Тут уже не важно, сильный ты или слабый, умный или не очень. Окажись там, ничего не помогло бы...

— А самое сильное разочарование в спорте можете припомнить?

— Самое не самое, но было обидно, когда на чемпионате мира по дзюдо в Мехико не смог стать первым. Хотя настраивался на победу. Целый месяц провели на сборах в Цахкадзоре, привыкали к высокогорью. Думали, что транзитом через Москву тут же вылетим в Мексику. Но в столице выяснилось, что у руководителя делегации нет визы. Из-за него одного вся команда торчала в Москве пять дней. В результате прилетели всего лишь за день до старта — и вся подготовка насмарку. Такой жалкой формы у меня никогда не было! В полуфинале поймал чемпиона мира — японца — на болевой прием. А удержать сил не хватило...

— Интересно: как вы вообще пришли в борьбу? С детства мечтали?

— Спортивным ребенком меня нельзя было назвать даже с натяжкой — по физкультуре у меня, во всяком случае, была твердая тройка. И в се же жизнь заставила: пошел в секцию для того, чтобы уметь постоять за себя. Ни о какой карьере и не думал, конечно...

— А в итоге стали не только знаменитым спортсменом, но и собственную школу создали — «Самбо–70». Вот только, признаться, в голове не укладывается: зачем вам это нужно было, когда вы еще сами выступали? Тренировки, соревнования, сборы, а тут еще куча учеников...

— Просто тогда я понял, что научился уже в самбо всему, чему мог. И мне захотелось поделиться опытом. Начал писать книги, чтобы рассказать во всех деталях борьбы... Знаешь, когда я только начал заниматься самбо, количество приемов ведь было очень ограничено. Совершенствуясь, я придумывал новые захваты, новые приемы и броски. И когда применял их на соревнованиях, проигравшие нередко удивлялись: как, мол, ты это сделал? Ну и я иногда даже прямо перед награждением стоял и показывал своим соперникам придуманные мною же приемы. Тренеры и друзья всегда удивлялись, спрашивали, зачем я это делаю, открываю все свои козыри. Но я же, во–первых, показывая соперникам новый прием, всегда уже знал, как действовать против него. А во–вторых, мне всегда было интересно делиться своими изобретениями. Поэтому и создал школу. Хотя тогда и предположить не мог, что мое детище так разрастется.

Когда открывал школу, это было вообще полуподвальное помещение. Повесил объявления на столбах — и на первую тренировку пришло человек пятнадцать. Кто–то хотел научиться драться, кого–то часто обижали. Но я сразу объяснил ученикам: самбо — это прежде всего спорт. А не возможность козырнуть приемами перед друзьями... Когда мы занимались с мальчишками, я выполнял все упражнения вместе с ними. Даже утренние пробежки по утрам совершали вместе. Я так вжился в роль наставника, что приезжал на турниры позже всех. Хотя и в этом был свой плюс. Когда подолгу живешь в одной гостинице с будущими соперниками, общаешься с ними, потом сложно настраиваться на борьбу.

— А в школе вы только тренировали мальчишек?

— Нет–нет, не только. Мы устраивали всякие посиделки, чаепития. Даже дискотеки. И те ребята, кто не занимался в моей школе, сильно завидовали. Вылавливали моих ребят на улице, чтобы помериться силами. Пытались попасть к нам на дискотеку. Стояли у входа и спрашивали: а где можно билет достать? А у нас и не было билетов никаких, пускали только своих. Лишь лучшему борцу и примерному ученику можно было пригласить друга или девушку.

— А как появилась общеобразовательная школа на базе секции самбо?

— Мне предложили под «Самбо–70» целую общеобразовательную школу, но с условием: «Бери себе на баланс все здание, а заниматься будешь только на первом этаже». Я ответил: «Все или ничего». «Что ж ты будешь делать с таким хозяйством?» — поинтересовались у меня. «На первом этаже мои дети будут тренироваться, на других — учиться». В районо поколебались — и согласились. Естественно, помогла и моя слава спортсмена. Тогда кто-–то из моих коллег назвал меня везунчиком. Ничего себе повезло! Взвалил на себя неподъемный для других груз, с 8 утра до 11 вечера как белка в колесе крутился... Но ведь получилось!

— А как вы оказались в Нью–Йорке?

— Решил заняться бизнесом. Сначала для того чтобы помочь школе в трудные времена, а потом увлекся. Передал «Самбо-70» в надежные руки — Ренату Лайшеву. Мне очень нравится, как он работает. Восстановил клятву и устав членов клуба, другие ритуалы, ввел для учащихся единую форму. Воспитывает в ребятах патриотизм. А ведь с этого у нас все и начиналось... Между прочим, все десять заслуженных тренеров России, работающих в школе, — наши выпускники. А на юбилейном вечере в школьной столовой собралось более 500 вчерашних мальчишек, преуспевших далеко не только в спорте.

— Сейчас команда «Самбо–70» выступает в Лиге чемпионов по дзюдо. Эту японскую борьбу стали даже называть президентским видом спорта. А ведь раньше...

— Да, раньше у нас в стране дзюдо просто не было как вида спорта. Были только самбисты. Которые, как и я, собственно, выезжая на международные соревнования, меняли борцовскую куртку на кимоно, снимали борцовки и выходили не на ковер, а на татами... Помню, как впервые участвовал в соревнованиях по дзюдо. Меня в 65–м, когда я выиграл чемпионат страны, вызвали в сборную. И вот — матч с голландцами. Уже через несколько секунд после начала схватки я провел болевой прием и одержал победу. Кстати, голландцы тогда считались сильнейшими в Европе...

— То есть приемов самбо хватает, чтобы стать сильнейшим и в дзюдо?

— Вполне. До деления на самбо и дзюдо мы же выигрывали: Володя Невзоров и Шота Чаташвили стали олимпийскими чемпионами. Еще и потому, что борцы они были самобытные. Так, Чаташвили пришел в самбо из чидаоба, те приемы, которые он применял, были неожиданностью для соперников. В дзюдо же все борются по определенной схеме... Даже японцы нас боялись, не знал и, как с нами сладить. Помню, как–то на товарищеской встрече они снимали на пленку каждое наше движение. У меня даже прозвище там было — Профессор... И все же в дзюдо я не полностью реализовал себя. Очень жалею, что мне не удалось выступить на Олимпиаде. До 64–го меня в сборную не приглашали. А потом дзюдо на время исключили из олимпийской программы...

— А где интереснее — в дзюдо или в самбо?

— Безусловно, самбо — более интересный вид спорта. По крайней мере, для меня. Там больше приемов. Больше возможностей показать себя.

— И напоследок — расскажите по секрету: как стать чемпионом мира?

— Никаких секретов и нет. Самое главное — характер. Если он есть — обязательно прорежется. В «Самбо–70» висит зеркало, над которым написано: «Посмотри — увидишь будущего чемпиона мира». Даже самый маленький может дотянуться до него. Разве это не символично?