Однажды в моем кабинете во время проведения оперативного совещания раздался телефонный звонок. Разговора со мной добивалась какая-то женщина. Внутренне поморщившись — у меня было правило не вести телефонных разговоров во время совещаний — я уже намеревался попросить эту женщину перезвонить мне позже, но ее взволнованный голос и часто повторяемые слова благодарности заставили меня изменить обычному правилу. Попросив извинения у присутствующих, я стал слушать внимательно и тут же вспомнил о ком идет речь.

Звонила мать молодой девушки, носившей звучное имя — Евгения. Я живо припомнил, как два года назад она пришла в зал дзюдо. Стройная, высокая, чернобровая красавица! Очень хотелось ей отказать; для таких девушек более подходят занятия художественной гимнастикой, плаванием, прыжками в воду. Но Женю привели в зал ее родители. Отец когда-то занимался самбо, а мать работала со мной в одном цехе. И я не устоял.

Не могу сказать, что способности Евгении проявились в первые же месяцы. Долгое время она ничем не выделялась среди прочих учениц. Но вот мы с тренером Евгением Соколовым начали выпускать девушку на соревнования, и картина стала заметно меняться: Женя все чаще становилась победительницей поединков, а затем и призером среди женщин-дзюдоисток.

Особенно виртуозно проводила Женя бросок с захватом руки на плечо, и надо сказать, что ее соперницам не сладко приходилось падать на татами с высоты метра семьдесят... И вот, когда я и Евгений Соколов по-настоящему возрадовались, отыскав такой прелестный, но еще не отшлифованный драгоценный камень, случилось непонятное. Как-то пришла Женя — расстроенная, потухшая — и заявила нам:

— Все, хватит! Наборолась!

Как мы уговаривали ее! Какие перспективы рисовали! Все было напрасно. Так и ушла она, и до сих пор неизвестна мне истинная причина столь странного ее поступка... Прошел с того времени почти год...

...А звонившая мне женщина торопливо рассказывала мне о том, что произошло с ее дочерью буквально на днях. Женя возвращалась домой. Она поднялась на платформу станции «Ленинский проспект» и, облокотившись на перила, стала ждать электричку. И в этот момент к ней подошли три девицы — две высокие, крепкие, а одна маленькая, но широкоплечая. И совершенно не смущаясь, что стоял ясный летний день, а на платформе было довольно много народу, эти девицы потребовали у Жени деньги. Не успев толком сообразить, что от нее хотят, Женя отрицательно покачала головой. И тут же высокая девица ударила Женю кулаком в лицо, а вторая — в висок.

То, что произошло в следующее мгновение, было для нападающих полной неожиданностью. Одна из них, хрипя, покатилась по платформе от удара ногой в кадык, а на другой девице Женя молниеносно продемонстрировала свой великолепный бросок, буквально хлестнув ее длинным телом по асфальту. Но в это время подошла электричка, народ пришел в движение, и люди, укоризненно качая головами на женскую драку, стали заходить в вагоны. Женя разглядела своих «грабительниц», которые торопливо шли к лестнице. Две из них, злобно оглядываясь, утирали кровь.

— При чем же здесь я? — недоуменно перебил я мать Жени, которая рассказывала мне об этом девичьем побоище.

— Что вы! — воскликнула женщина. — Ведь если бы она не ходила к вам в спортзал, могло произойти такое, о чем мне даже подумать страшно!

И, помнится, я подумал в тот момент, что она права. В наше далеко не мирное время девушки, вероятно, должны уметь постоять за себя. Правда, я несколько старомоден, и мне не совсем приятны сплетенные из мышц тела женщин-культуристок. Еще меньшее удовольствие видеть, как одна девушка делает другой удушающий захват или даже «рвет» на помосте штангу. Гораздо больше я ценю в женщинах хрупкость, нежность, грациозность. Но что делать? У нового поколения формируются и новые ценности...

И додумывая эту мысль, я поблагодарил женщину за добрые слова в свой адрес, еще раз извинился и, заметив по часам, что разговор наш длится уже около минуты, положил трубку.