Когда я был еще молодым судьей и только начинал пробовать свои силы на этом нелегком поприще, меня пригласили судить первенство России, которое проходило в городе Орджоникидзе. Сегодня уже начинают забывать, что так называлась столица Северной Осетии.

Соревнования эти происходили в нервозной обстановке. Главный судья, опрометчиво назначенный, явно не владел ситуацией. Вот уже несколько поединков самбистов закончились с весьма спорными результатами, и страсти накалялись как среди спортсменов, так и в зрительном зале. И, чтобы снять напряжение, был предложен довольно странный способ: на место главного судьи назначили председателя республиканского комитета Осетии.

Из огня да в полымя! По мановению руки нового главного все российские судьи были усажены за столы, а на коврах появились местные судьи, которые вдруг почувствовали себя необыкновенно уверенно. Близились финальные схватки, и такая замена была как нельзя более кстати для «детей Кавказа».

И вот в финале встретились аварец из Махачкалы Асиатилов и осетин из Орджоникидзе Андиев. Первый был чемпионом страны, второй же — спортсмен начинающий, еще мало кому известный.

Внимательно осмотревшись вокруг и убедившись, что все окружающие его судьи — осетины, аварец сошел с ковра и подошел к главному судье соревнования. С напускным смирением он высказал ему сомнение, что вряд ли при таком раскладе судейство будет справедливым. Главный судья, презрительно выпятив губу, удивленно спросил:

— А ты что, хочешь, чтобы все судьи были аварцы?

— Нет, — отвечал чемпион. — Я просто хочу объективности. Пусть нашу встречу судят независимые судьи.

— Тогда выбери себе судей сам, — снисходительно разрешил главный судья. — А мы посмотрим, кто здесь тебе больше по нраву.

Асиатилов направился к нам и, немного подумав, ткнул пальцем сначала в судью Соколова из Москвы, потом в Снастина из Саратова и, наконец, в меня. Такой выбор мне очень не понравился, какое-то смутное предчувствие легким холодком пробежало по моей спине. Мои товарищи, вероятно, тоже поняли, что им предстоит сыграть неблаговидную роль в довольно нечистой игре. Мы дружно направились к главному судье, чтобы отказаться от предложенной чести. Но тот — грозный и упрямый, сердито крикнул нам:

— Делайте, что вам сказано. А мы тут посмотрим, какие вы независимые...

Делать нечего, и мы приступили к судейству. Мне досталась роль бокового судьи, и собственной кожей я ощущал, как за моей спиной беснуются налившиеся страстью зрители. Положение наше было незавидное еще и потому, что шансы на победу у Асиатилова были велики, но именно его победы и не хотел ни зрительный зал, ни местные борцы, которые участвовали в соревнованиях.

Очень скоро опасения мои начали сбываться: Асиатилов бросил противника на два очка, и мы были вынуждены оценить это движение соответствующим образом. Зал тотчас взорвался дружными воплями, а главный судья подозвал нас и прямо потребовал, чтобы мы отказались от такой оценки броска. Но мы твердо стояли на своем.

— Я вас предупредил, — многообещающе проговорил он и отпустил нас на ковер.

Схватка возобновилась. Но только я поудобнее опустился на свой стул, как почувствовал весьма чувствительный укол в спину. Медленно, осторожно, призвав на помощь всю свою выдержку, я оглянулся. Позади меня стоял усатый красавец и, все плотнее прижимая мне между лопаток свой кинжал, тихо сказал:

— Еще раз два очка, и подохнешь тут же... По достоинству оценив его бешено-веселый взгляд, я с такой же натугой отвернулся. И тут главный судья, посовещавшись со своими подчиненными, вдруг объявил в микрофон:

— Два очка, данные за бросок борцу Асиатилову, не засчитываются...

И в ответ на это объявление зал будто бы сошел с ума. А чемпион страны прекратил схватку, сошел с ковра, снял с себя куртку и вдруг швырнул ее в лицо главному судье, с яростью крикнув при этом:

— Тогда борись сам!..

Что тут началось... Но мы, мгновенно услышав, как со сладострастным визгом вылетели из ножен несколько кинжалов, тут же соскочили со сцены и бросились вон из зала. Забыв свои вещи в гостинице, мы со всех ног неслись на вокзал, хорошо помнив, что именно вечером должен отходить поезд... И мы успели на него, правда, в самый последний момент.

И только в тамбуре мне сказали, что моя рубашка испачкана кровью как раз между лопаток. К счастью, ранка была неглубокая...

Вот с такого неординарного случая и началась моя судейская практика. А Андиев, тот самый осетин, противник чемпиона страны Асиатилова, спустя некоторое время стал чемпионом мира и Олимпийских игр...